Есть вещи, кажущиеся настолько очевидными, что иногда даже не хочется их обсуждать. К примеру, война в Чечне. О ней говорили так долго и так много, что, кажется, сказали всё. Однако на самом деле это не так. Российско-ичкерийская война и по сей день остаётся малоизученной частью российской и чеченской истории. О ней с полным правом можно было сказать "неизвестная война" даже в 2010 году, когда был подготовлен нижеследующий материал.
На данной странице сайта Кавказ мы размещаем одну из последних статей безвременно ушедшей из жизни чеченской правозащитницы Натальи Эстемировой, соавтором которой стала Елена Милашина. Статья рассказывает нам о вещах, которые мы никогда не видим на экранах телевизоров и о которых нам никто больше не собирается рассказать. Как знать, может быть, именно за эту статью Наталья Эстемирова и была убита. Ведь если есть тайны, то есть и те, кому выгодно, чтобы они не были раскрыты.
2010 год. Чечня.
Война поколений.
Последние два года молодежь Чечни стала массово пополнять ряды незаконных вооруженных формирований. По данным, полученным нами в одной из военных комендатур республики и подтвержденным в прокуратуре, с января 2007-го к боевикам ушли более 1000 чеченцев в возрасте от 16 до 30 лет.
По оперативным сведениям, средний возраст чеченского подполья сегодня — 20—25 лет. Эти молодые люди, по сути, занимают вакантное место тех, кто еще недавно воевал вместе с Масхадовым и Басаевым.
Таким образом «в лесу» произошла смена поколений. Борьбу с «новобранцами» теперь ведут бывшие боевики, амнистированные и пришедшие к власти в Чечне. Над схваткой стоит федеральная власть, которой удалось столкнуть лбами одно поколение чеченцев с другим.
Все за одного
Потоку уходящих к боевикам Рамзан Кадыров противопоставил силу. Задержанных по подозрению в причастности к НВФ стало меньше.
Зато во много раз больше стало внесудебных казней. В Чечне снова появился хорошо знакомый страх: «кадыровцы» могут ворваться в любой дом и убить кого угодно.
Совсем недавно так поступили с семьей Датху Илаева. Датху совершал хадж, в его дом пришли «кадыровцы», убили троих сыновей. Ни Датху, ни его сыновья не имеют никакой связи с подпольем. Скорее всего, на семью Илаевых кто-то настрочил ложный донос. Тотальное стукачество, особенно процветающее в родовом селе Кадыровых Хоси-Юрте, — еще одна примета времени Рамзана.
..Уходили к боевикам не только юноши, но и девушки. Показательно, группами, прекрасно понимая, что уже через день-два об их исчезновении донесут и родственникам будет очень плохо.
Первое применение принципа коллективного наказания датируется маем 2007 года. В МВД Чечни вызвали около 100 родителей боевиков. Вице-премьер Чечни Адам Делимханов заявил, что никому из ушедших в лес прощения не будет. «Им будут головы резать». Делимханов заявил, что полная ответственность за действия детей лежит на их семьях. Понесут наказание и соседи, которые «наверняка знали, но не сообщили куда следует».
В конце этого сборища присутствующих заставили публично отречься от ушедших в лес. Сначала среди собравшихся царило гнетущее молчание, потом встал пожилой мужчина и сказал: «Если моего сына поймают, я разрешаю его убить». После этих слов заплакала женщина, у которой ушли в лес четверо сыновей. Она стала умолять о пощаде, но Делимханов ей ответил: «За одного будут отвечать все…»
Этим летом президент Кадыров выступил по республиканскому телевидению и объявил: «Не секрет, что многие наши начальники и директора являются родственниками молодых людей, которые ушли в лес. Я знаю, что они поддерживают связь с ними, даже обеспечивают их питанием. Я предупреждаю, что, если в течение десяти дней эта молодежь не будет возвращена домой, все начальники и руководители пойдут под суд. Я запрещаю хоронить тех, кто воюет против нас. Если я узнаю, что в каком-нибудь селе похоронен тот, кто был в лесу, никто не останется на своих должностях: ни начальник милиции, ни глава администрации, ни имам мечети…»
За словами последовали действия. Глава администрации г. Аргуна Ибрагим Темирбаев, старейшины и руководство милиции составили список из 17 семей, чьи сыновья ушли в лес. Этим людям приказали покинуть город.
Так борьба с боевиками переросла в войну против собственного народа.
Зачистка огнем
…От дома Яхиты, сожженного в июле, распространяется запах гари. На улице стоит декабрь. Уже сто раз шел дождь, несколько раз трясло землю, выпадал и таял снег. А въедливый запах никуда не делся, он забивается в ноздри.
(Продолжение - центральная колонка.)
2010 год. Чечня. Война поколений.
(Продолжение. Начало - левая боковая колонка.)
Дома Яхиты и ее брата Ахмада располагались по отношению друг к другу буквой «Г». Сожжены оба. Дом брата — за то, что его сын ушел в лес, дом Яхиты — за компанию. Если перейти через улицу и подняться вверх, можно увидеть пепелище третьего дома, перед которым стоит обугленная «Волга». Это был дом второго брата Яхиты. Его сын тоже ушел в лес.
У самой Яхиты 32-летняя дочь — инвалид I группы: уже 13 лет у нее тяжелое психическое заболевание.
В ту ночь, когда приехали люди в камуфляже и масках, Яхита только и успела завернуть дочь в одеяло и вынести из дома. Забыла в доме лекарства дочери и рецепт, который выписали в Кисловодске.
Когда дом поджигали, Яхита «глаза закрыла сразу и даже не взглянула». В чувство привел крик дочери. Она пыталась броситься прямо в костер, полыхающий под звуки взрывающегося от температуры шифера.
В этом доме сама Яхита жила с 7 лет. После пожара остались саманные стены, очень крепкие. Даже с сожженными внутренностями и обвалившейся крышей они не дали ни одной трещины во время октябрьского землетрясения. В принципе дом можно было бы восстановить. Но делать это не позволено. А после зимы восстанавливать будет уже нечего. Саманные стены размокнут от снега и растают весной.
…Первый раз дом Умара Мусиханова сгорел в первую чеченскую. Тогда федералы разбомбили половину домов печально знаменитого села Самашки. Потом Умар, жена и их восемь детей долгие годы жили в палатке в лагере беженцев в Ингушетии. В 2003-м вернулись в Чечню. Умара воодушевил на это лично Ахмат Кадыров. Умар помогал Кадырову-старшему убеждать беженцев, что в Чечне кончилась война и нужно возвращаться домой. Умар хотел бы показать нам фотографию, где он вместе с Ахматом-Хаджи, но она сгорела вместе с домом.
Второй раз дом сожгли этим летом. Честно говоря, Умар не знает, кто это сделал. Могли боевики, могли и кадыровцы.
— Да разве между ними есть разница? — раздраженно говорит Умар. — Они отняли у меня сыновей!
Было четыре сына. Один сидит, другой ушел в лес, третьего в лес, по сути, выдавили, четвертого похитили силовики. С потерей младшего Умару смириться труднее всего: «Исрапил был хорошим парнем. Он ненавидел этот лес. Братьям сказал: если отец умрет от сердца, я вас сам убью…»
Последние месяцы кадыровцы настойчиво требовали от Мусихановых, чтобы те вышли на связь с сыновьями и заставили их вернуться из леса. Умар обмолвился, что спецоперацию (а это была спецоперация по уничтожению подполья) координировал начальник Шатойского РОВД Ибрагим Дадаев.
Этим летом сын Умара Салман, ушедший в лес в 2005-м, вышел на контакт с родственниками и сказал, что шесть человек готовы вернуться. При этом было поставлено категорическое условие: никаких подстав!
Но условие проигнорировали. На встречу пошли оперуполномоченный Арсанукаев и начальник угрозыска Шатойского РОВД Абдулов (видимо, очень хотели отличиться), а также родственники Мусихановых, которых фактически сделали заложниками ситуации.
Сам Умар тяжело болен (у него рак). Он был категорически против спецоперации. Сказал: «Пусть в лес идет мать моих сыновей. Пусть она умрет одна. Только милиционерам идти не надо. Провокация будет…»
Умар как в воду глядел. На подступах к лесу боевики убили милиционеров. В отместку сотрудники силовых структур Шатойского района, осуществлявшие прикрытие спецоперации, застрелили родственников Мусихановых. В тот же вечер силовики задержали последнего сына Умара. Через пять дней сгорел дом.
Именно после этого случая президент Чечни Кадыров и мэр Грозного Хучиев выступили по телевизору и объявили войну: «Мы больше не ведем диалог на основе законов этого государства. Мы будем поступать согласно чеченским обычаям… Зло, которое творят ваши родственники, находящиеся в лесах, вернется к вам в ваши дома. В скором времени вы ощутите это на собственной шкуре. Каждый, у кого родственники в лесах, ощутит ответственность. Каждый! Каждый!»
С тех пор в дома чеченцев по ночам стали врываться поджигатели в камуфляжной форме и масках. Они выгоняют людей на улицу, обливают дома бензином и ждут, пока не рухнет горящая крыша. Пожарные и милиция на место происшествия по вызову не приезжают. Уголовные дела (немногие погорельцы осмелились подать заявления) не расследуются. Прокуратура не вмешивается.
С июля по декабрь в Чечне сожжено уже 24 дома.
Центорой
Центорой (или Хоси-Юрт) — родовое село Кадыровых. Оно плавно перетекает в Аллерой — родовое село Масхадовых. Эти два села считаются вотчиной Кадырова, они совершенно закрыты и представляют собой «государство в государстве». Въехать и выехать из села можно, только предъявив документы, удостоверяющие личность. Остальные чеченцы могут попасть в эту зону, только если их пригласил кто-то из жителей Центороя или Аллероя. Пригласивший обязательно должен встретить своих гостей на КПП и потом проводить обратно.
Вести из Центороя доходят до Большой земли только в том случае, если уж они совсем нерадостные. 20 июля в Центорое было совершено неудавшееся покушение на Рамзана.
Операция, авторство которой приписывают главарю чеченского подполья Докку Умарову, была в своем роде уникальной. Сыграли на любви Кадырова к многоженству: он почти всегда приезжает на свадьбу к тем, кто женится во второй раз. Тем более в своем Центорое. Под прикрытием шумных свадебных кортежей в село планировали проникнуть боевики.
Покушение (непосредственно — стрельба в Кадырова) состоялось, но оказалось неудачным. Детали до сих пор неизвестны, зато известно, что в покушении участвовали дети высокопоставленных чиновников республики. Были задержаны более 20 человек. Непосредственных исполнителей убили на месте, двоих (фамилии неизвестны) то ли сварили заживо, то ли живьем похоронили. Крики с кадыровской базы «Брат» на западной окраине Центороя были слышны до глубокой ночи…
По имеющимся у правозащитников сведениям, из села Центорой и Аллерой молодежь регулярно уходит в лес. Только за одну неделю из Аллероя ушли 4 человека. Среди них — троюродные брат и сестра Рамзана Кадырова. Дома их родителей были сожжены.
Вернувшиеся
В Аргуне нам удалось встретиться с двумя молодыми людьми, которые месяц назад вернулись из леса. Алихана Маркуева и Асхаба Эльмурзаева показывали по чеченскому телевидению, пытаясь сделать из них национальных героев наравне с чеченскими олимпийскими чемпионами. Правда, даже в случае с местными олимпийцами у Рамзана Кадырова не получается перейти с языка угроз на нормальный мирный тон. На въезде в Гудермес висит билборд, на котором Рамзан сфотографирован с местным чемпионом по борьбе, кусающим пекинское золото. И очень крупными буквами (размером с голову чемпиона) написано: «Лучше смерть, чем быть вторым!»
Асхаб и Алихан ровесники, им по 22 года, они друзья детства. Но они очень разные. Асхаб очень плохо понимает и говорит по-русски. Но он искренне, хоть и косноязычно, рассказывает, кто уговорил его уйти в лес и почему он это сделал. Особых причин, кроме как любопытства, выходит, и не было. Семья Асхаба, по выражению главы семейства, пострадала в результате двух военных кампаний «только морально». Зато после того, как Асхаб ушел в лес, начались настоящие мучения.
Отца и братьев постоянно забирали в милицию, угрожали, пытались выселить семью из города. Старший брат Асхаба был вынужден продать свой самосвал, потому что понимал: в любой момент семье могут понадобиться живые деньги. Братья Эльмурзаевы дружно сказали, что «если бы знали о планах Асхаба, повыдергивали бы ему ноги». После возвращения Асхабу предложили работу в официальных силовых структурах (стать кадыровцем). Отец категорически запретил сыну брать в руки оружие, хотя другую работу найти в республике непросто.
Алихан Маркуев оказался совсем другим. Это умный, образованный, хорошо владеющий русским языком молодой человек. На вопросы о жизни в подполье отвечал охотно, даже можно сказать, вызывающе откровенно.
Когда мы спросили, употребляют ли в лесу наркотики (без допинга выдержать такую жизнь чрезвычайно сложно), Алихан снисходительно улыбнулся: «В лесу только один наркотик — Коран».
Не уверены, допускается ли в мусульманском мире сравнение священной книги с героином, но после разговора с Маркуевым остался один вопрос: «Если этот человек настолько не скрывает своих религиозных убеждений, то почему он до сих пор жив?»
(Окончание статьи - правая боковая колонка.)
Тема: Чечня, 2010 год, неизвестная война всё ещё идет.
(Окончание статьи.)
Прокурор
Настораживают два факта: 1) в возвращении Асхаба и Алихана активную роль сыграл глава Аргуна Ибрагим Темирбаев, который жестоко пытался выселить семьи боевиков из своего города; 2) мстить «перебежчикам» Эльмурзаеву и Маркуеву боевики почему-то не стали…
Кое-что нам, как ни странно, объяснил один из сотрудников прокуратуры Чечни, попросивший не называть его фамилию.
Прокурор Женя был грозненским русским. В начале 90-х его семья вынуждена была из Грозного переехать, но Женя отучился и вернулся домой.
Был поздний вечер. Женя был немного пьян, а мы были очень вежливы. И при этом задавали, с точки зрения Жени, очень глупые вопросы.
Поэтому Женя разговорился. Он сказал, что в Чечне действует целая вербовочная сеть, при этом почти никого из вербовщиков (всех, как мы поняли, органы хорошо знают) не ловят. Если же вдруг попадаются, то уголовное дело в отношении этих людей выводят в отдельное производство, расследуют такие дела сотрудники ФСБ, о дальнейшей судьбе таких дел и самих подследственных известно только одно — до суда они почти не доходят.
(Об одном из таких дел, которое все-таки дожило до приговора, нам удалось узнать от чеченских адвокатов. Из села Асиновская ушли к боевикам 37 молодых людей. Всех их обработал вербовщик по фамилии Имаев. Его удалось задержать, дело было выделено в отдельное производство, занимались им спецслужбы.
На суде, который проходил в особом порядке (то есть без судебного следствия), суд зачел Имаеву «явку с повинной», осудил, но тут же подвел под амнистию и выпустил из-под стражи. Вскоре Имаев уехал за границу).
Прокурор Женя, кстати, признал, что вербовщики весьма активно действуют и на территории Европе. Широко известен случай, когда ушел к боевикам и был убит чеченец, вернувшийся из Австрии. (Хотя этот человек довольно неплохо устроился за границей). Рассказал Женя и о том, почему у чеченских правоохранительных органов такая полная статистика о том, кто и когда ушел в лес. Дело не только в повсеместном доносительстве.
Оказывается, новых членов подполья в лесу первым делом фотографируют. Очень часто — вместе с Докку Умаровым. А потом размещают эти фото на сайте «Кавказ-центр», и эмэмэски с этими кадрами гуляют по всей республике. Затем кадыровцы точечно и оперативно жгут дома семей боевиков-«новобранцев». Вот такой контролируемый с обеих сторон процесс.
Прокурор Женя рассказывал, с удовольствием наблюдая наши немного вытянувшиеся физиономии.
— Если это так, как вы говорите, то почему тогда молодые люди массово бегут к боевикам? — спросили мы Женю.
— Деньги, отсутствие образования и работы, хорошая психологическая обработка. А вообще, чеченцы должны лучше следить за своими детьми. Кадыров, кем бы он ни был, нужен этому народу. Собственно говоря, «очищение республики» от «ваххабитов и шайтанов» и является главной функцией Кадырова-президента. Поэтому совершенно не случайно вербовщики резко активизировались именно с начала 2007 года. (То есть с момента назначения Кадырова президентом. — Прим. ред.)
— И когда это закончится?
— Безопасными для России членами общества мы сможем считать поколение, которое рождается в Чечне только сейчас.
Мы не стали спрашивать прокурора Женю, кто стоит за этим «мы». А он не стал пояснять.
Помолчали. Потом Женя как будто протрезвел, посмотрел в окно и сказал:
