Статьи Левона Мелик-Шахназаряна интересны всегда, вне зависимости от того, о чём он пишет. Это относится и к данной статье. Хотя автор пишет на тему, казалось бы, потерявшую свою актуальность, и пишет в тональности, очень типичной для армян, его статья об освобождении древнего армянского города Шуши читается на одном дыхании. "Шуши свободен! Как это прекрасно!", - так вслед за армянским политологом мог бы вскричать (и наверняка такие возгласы были!) практически любой армянин.
В статье и общие исторические сведения о городе Шуши, и описание предыстории освобождения Шуши, и рассказ о дне освобождения, который стал праздником для миллионов армян во всём мире.
Освобождение
Шуши
Необходимое вступление
Шуши! Город крепость. Город, ставший в 1920 году братской могилой для 30 тысяч армян. Город, подаривший армянскому народу многочисленных ученых, поэтов, писателей, героев... Город, превращенный для армян Арцаха в страшное и любимое воспоминание одновременно. Шуши – естественный исторический центр Арцаха, неприступная природная крепость. Город на скале: на которой только армяне, умеющие «из камня хлеб выжимать», и могли жить. Шуши, отнятый у армян в 1920 году, но так и не ставший чужим.
Согласно злосчастному решению КавБюро ВКП (б) от 5 июля 1921 года Шуши должен был быть центром армянской автономии. Оставим на время «законность», вернее, проявленный произвол при принятии этого решения. Задумаемся, почему в 1923 году, когда претворялось в жизнь решение от 5 июля, Шуши не был провозглашен столицей Нагорного Карабаха? Какие цели преследовал Баку, лишая единственный город в Арцахе естественного права быть политическим центром Арцаха? Вопреки решению КавБюро ВКП (б), тому самому решению, которого Азербайджан добился путем закулисных грязных игр.
Проблема была в том, что в Азербайджане прекрасно понимали, центр армянской автономии неминуемо вновь заселится армянами, превратится в крупный очаг армянской культурной и политической жизни, в защищенный самой природой центр освободительного движения армянского населения Арцаха. Баку испытывал страх разбойника перед неминуемым наказанием.
Кроме того, Шуши являлся географически связующим звеном большей части Арцаха с остальной Арменией. Он расположен на пути к «материковой» Армении. В 1923 году в Шуши практически не было армян, их, как уже было сказано, вырезали за три года до этого, однако в Азербайджане знали, что в городе (при одно- двухэтажных застройках!) до того жили без малого сорок тысяч армян.
Именно поэтому Шуши, по замыслу спешно перекрасившихся в большевиков мусаватистов (и те, и другие, кстати, стоят друг друга, потому и «смена декораций» прошла практически незаметно), больше не должен быть заселен армянами.
Вместе с тем, согласно задумке тех же «большевиков», Шуши должен был продолжать играть роль крепости, теперь уже для азербайджанских тюрок. Крепости с многофункциональным значением. Именно поэтому в Баку решили, что центром армянской автономии должен был стать Степанакерт, малюсенькое поселение с населением в 350-400 человек у подножия Шуши.
(Продолжение - центральная колонка.)
Шуши. Древний армянский город свободен.
Никогда не было
так тяжело. Никогда
не был так счастлив.
(Продолжение. Начало - левая колонка.)
Отметим, что хотя автономия армянам была предоставлена на сильно усеченной части Арцаха, тем не менее, территорий «под центр» было достаточно: тот же Мартакерт, например, имеющий возможность значительного территориального разрастания.
Однако в Баку был выбран Степанакерт, сильно пересеченный ландшафт которого не позволяла разрастись городу до необходимых для столицы размеров. Кроме того, Шуши в самом прямом смысле нависал над Степанакертом: при отдалении по прямой менее трех километров, Шуши расположен выше Степанкерта на 750 метров. То есть в расчет брался и чисто психологический фактор: всякий раз, поднимая голову вверх, армянин должен был видеть нависающий над ним до боли родной, но азербайджанонаселенный Шуши.
Ну и, естественно, каждый арцахец, решивший выехать в Армению, должен был пройти «шушинский» контроль. Все это красноречиво указывает на то, что бакинские деятели прекрасно понимали чудовищную несправедливость пребывания Арцаха в пределах Азербайджана. Понимали и то, что рано или поздно армяне поднимутся на борьбу за освобождение украденной и попранной Родины. Понимали и готовились. С 1921 года...
Шуши против армян?
Уже с двадцатых годов прошлого века Азербайджан стал активно использовать стратегическое расположение Шуши против коренного армянского населения Арцаха. В Шуши была расположена тюрьма, превращенная Азербайджаном в кару Божью для армян. В этой тюрьме невозможно было увидеть уголовников, она использовалась исключительно в качестве «меры воздействия» на армянскую интеллигенцию. Практически все национально мыслящие армянские интеллигенты Арцаха прошли испытание шушинскими застенками. Все семьдесят с лишним лет пребывания города под властью иноплеменников! Вплоть до благословенного мая 1992 года.
Но если бы только тюрьма! В Шуши нередко «пропадали» армяне, «рискнувшие» приехать в город за покупками (город снабжался несравненно лучше Степанакерта). Из самого Шуши азербайджанцы частенько совершали разбойничьи набеги (генетика – великая наука) на окрестные армянские поселения. Так, шушинцами было полностью сожжено армянское село Гайбалу, неоднократным набегам подвергались Каринтак, Мехтишен, Цахкадзор (Тас верст) и другие армянские деревни. И все это на протяжении десятилетий. В Баку на «проделки» проживающих в Шуши азербайджанцев закрывали глаза: они были нужны Азербайджану для стратегических целей.
Армяне, проезжающие через или мимо Шуши в «материковую» Армению или армянские поселения урочища Бердадзор, частенько подвергались забрасыванию камнями. Многие брали с собой в рискованное путешествие теплые одеяла, чтобы можно было прикрыться от камней. Находящиеся в Шуши армянские храмы: уютный Канач Жам и великолепнейший, величественный Казанчецоц были превращены в питейное заведение и свалку для мусора соответственно. Армянское кладбище было разграблено и разрушено.
При этом, обратите внимание, в городе много десятилетий сохранялись в неприкосновенности руины и развалины сожженных в 1920 году армянских домов. Равно, как и разрушенное армянское кладбище. В качестве убедительного напоминания армянам о том, что их ожидает в случае попытки заявить о своих национальных правах.
Одно лишь не удалось Азербайджану – заселить город большим количеством азербайджанцев. Несмотря на все потуги, на серьезные льготы и неприкрытые денежные вознаграждения, азербайджанцев в Шуши больше не становилось. Можно было бы сказать, что армянский город отторгал от себя пришельцев, однако причина гораздо прозаичнее и... глубиннее. Азербайджанские тюрки, потомки кочевых пришельцев, не привыкли жить в суровых условиях каменистого плато, где обрабатывать надо было не землю, а... камень, скалу.
Непривычные для кочевников скотоводов природно-климатические условия, чуждый для них ареал проживания становился причиной постоянного оттока жителей. Армянский город Шуши так и не стал городом для азербайджанцев.
Однако с началом карабахского противостояния азербайджанцы стали использовать Шуши в качестве военного опорного пункта против армян. И вновь Шуши вынужден был выполнять непривычную для себя роль. Шуши – это крепость, подаренная армянам Богом и природой.
Азербайджанская сторона использовала город не в качестве оборонительного бастиона, а как разрушительную силу. День и ночь из Шуши обстреливался Степанакерт и все окрестные армянские села. Все типы оружия, имеющиеся на вооружении у Азербайджана, находились в Шуши. Артиллерийские установки, в том числе и ракетные реактивные установки залпового огня БМ-21 «Град», танки, бетеэры, крупнокалиберные пулеметы...
С начала ноября 1991 года и до 9 мая 1992 года. Каждый божий день. Каждую ночь. Методично, квартал за кварталом огненный смерч из Шуши разрушал Степанакерт, убивал ни в чем не повинных и практически беззащитных стариков, женщин, детей. Как писал один из азербайджанских авторов: «Каждый офицер мог ночью проснуться с головной болью от выпитого вечером, сесть за установку и начать обстреливать Степанакерт». Безжалостно, с садистским удовлетворением от вида рушившихся домов.
Жители Степанакерта не имели возможности даже хоронить погибших, ибо похоронные процессии, даже самые немногочисленные, превратились в излюбленную мишень для азербайджанских солдат и офицеров. Многих погибших тогда хоронили два, а то и три раза. Вначале во дворе дома, затем, улучшив момент, быстро везли на кладбище. И в этих условиях было принято решение об освобождении древнего армянского города.
Этот день победы...
В данном рассказе я не ставил перед собой цели рассказывать о военно-стратегическом составляющем Шушинской операции. Речь о другом. Решение об освобождении Шуши вначале было принято гражданским населением Нагорно-Карабахской Республики и, в первую очередь, Степанакерта. При этом никто не сомневался, что операция по освобождению Шуши может провалиться. В городе постоянно звучал один и тот же вопрос: «Когда будем брать Шуши?».
Однажды я спросил у знакомого пожилого человека, ныне, кстати, живущего в Шуши: «А как быть, если операция закончится неудачей?». Он внимательно посмотрел на меня и ответил вопросом на вопрос: «Как может операция по освобождению родного города завершиться неудачей? Кому мы тогда нужны? Какие мы после этого армяне?»
(Окончание темы - правая колонка.)
Тема: Шуши. Древний армянский город свободен. Освобождение г. Шуши.
(Окончание статьи.)
За несколько часов до штурма я заехал к супруге и сыновьям. Приказав им никому ничего не говорить (начало операции хранилось в тайне), я наказал ночью не спать. «Поднимитесь на холм и смотрите: возможно, никогда больше не посчастливится видеть такое». Скажу также, что вся моя семья до сих пор с неописуемым чувством счастья вспоминает эту ночь, когда первые армянские снаряды полетели в расположение обороняющих Шуши азербайджанских аскеров.
Меня, однако, из города не выпустили. Ашот Гулян (Осколка, или теперь более известный как Бекор) фактически силой заставил меня остаться на рабочем месте. «Ты нужен здесь». Вообще-то, он был прав конечно, но я не хотел ничего слышать. Тогда Осколка протянул мне рацию: «Ты знаешь наш маршрут. Если будет тяжело, я тебя позову на помощь. Обещаю. Честное слово». Слово у Осколки было крепче стали, и я согласился. И, горько жалею об этом.
Никогда в жизни мне не было так тяжело: видеть летящие в наших ребят трассирующие пули, всматриваться в темень, пытаясь угадать, как там держатся ребята, переживать за каждого из них. Столь дорогих и родных. При этом я сидел на радиоперехвате и сообщал нашим командирам о передвижениях солдат противника.
До самого конца операции я ходил в обнимку с рацией Осколки, и каждые тридцать-сорок минут Ашот выходил на связь: «Л-мек, все нормально, все идет по плану». Это потом мне придется узнать, что Ашот был ранен в руку, и даже во время перевязки не забывал сообщать мне, что у них «все нормально». Но и без сообщений Осколки было видно, что операция движется к успешному завершению. Вскоре мы уже узнали, что азербайджанские вояки бегут в сторону села Лисогор.
Связавшись в очередной раз с Осколкой, я узнал, что он с ребятами уже вошел в город. И тогда у меня, не спавшего несколько суток, случился самый настоящий упадок сил. Впервые в жизни. Я буквально поплелся в кабинет... спать. Будучи уверенным, что Шуши нас не предаст, Шуши примет своих сыновей.
Проспал я, как мне показалось, минут пять. Меня разбудили шумные радостные крики: «Вставай! Едем в Шуши! Президиум Верховного Совета в полном составе едет в Шуши! Принимать освобожденный армянский город». Наспех побрившись, я выбежал из здания и сел в машину, которая рванула в Шуши! Вокруг была сумасшедшая радость.
9 мая 1992 года. Мы едем в Шуши!
Шуши свободен!
Волею Божьей и силой воли наших ребят, Шуши свободен!
Шуши. Древний армянский город свободен.
